КАК РЕШИТЬ ПРОБЛЕМУ ХРИСТИАНСКОГО ЕДИНСТВА? Тогобицкий П.Б.

    Христианский мир чрезвычайно раздроблен. Мало того, что существует деление на конфессии (православные, католики и протестанты всех мастей), так ещё и внутри конфессий есть различные группы, школы, течения, нередко плохо уживающиеся между собою. Порою даже в рамках одной поместной церкви появляются фракции и кланы, конфликтующие друг с другом. Глядя на весь этот беспорядок, кто-то пытается сохранять хорошую мину при плохой игре. Так, например, православные, которые при удивительном внутреннем разнообразии верований и идеологий, боятся нарушить формальное единство и делают вид, что у них всё в порядке. А кто-то даже и не слишком заботится о единстве, так что продолжают множиться чуть-чуть отличающиеся друг от друга протестантские деноминации и независимые церкви. Отчасти, всё это уже стало привычным. Многие из нас просто ожидают встречи с Богом, то ли надеясь, что конфессиональные границы не доходят до неба, то ли предвкушая, что другим Бог покажет, как они были не правы, то ли отмечая, что мы пока лишь на полпути к тому состоянию жизни в любви, к которому ведёт нас Бог (как говорилось и в предыдущей заметке).

    Тем не менее, мы не можем игнорировать ответственность, перед которой ставит нас наша вера в единого Бога. Если мы себя и других называем христианами, если верим, что Духом Святым верующие крестятся в одно Тело нашего Господа Иисуса Христа (см. 1 Кор. 12:12-13), то раздробленность не должна восприниматься как что-то безобидное, а усилия по её преодолению просто необходимы. Здесь есть несколько путей. Можно,  например, как Русская Православная Церковь, считая себя единственной подлинной церковью, бороться с другими христианскими конфессиями, с целью прекращения их деятельности хотя бы на православных территориях, и так строить некое «единство истинной церкви». А можно обозначить круг базовых верований и добиваться взаимного признания среди тех, кто эти верования разделяет, считая это единством. Этот круг может быть набором учений и практик, сформировавшихся к концу первого тысячелетия церкви до её разделения на западную и восточную, как в недавно возникшем конвергентном движении. Или он может быть неким минимальным «общим знаменателем» признания Иисуса Господом, как в традиционном экуменическом движении. Или же это система евангельских принципов, как в бурно развивающемся Лозанском движении. Наконец, в рамках одной конфессии, зачастую, есть стремление преодолеть расколы или разномыслия, создав обязательное для всех вероучение/исповедание/богословие, через признание которого должно появиться некое «единство братства».

    Можно заметить, что все эти методы, даже если что-то и дают, глобально проблему не решают. (Впрочем, их сторонники обычно просто отмахиваются от тех, кто не готов идти их дорогой, как от еретиков, глупцов или фанатиков.) Что же делать? Попробуем обозначить ещё один путь к достижению единства, правда не очень очевидный и весьма медленный и сложный. Очевидные, простые и быстрые способы ежедневно демонстрируют нам свою слабость.

    Во-первых, нужно заметить, что в Писании представлено, по крайней мере, два разных типа единства христиан. (На самом деле, их можно выделить и больше, но мы сосредоточимся сейчас лишь на относящихся к нашей теме.) Так, в Еф. 4:1,3 апостол Павел призывает читателей: «Поступать достойно звания, в которое вы призваны… стараясь сохранять единство духа в союзе мира». Здесь говорится о единстве как о чём-то уже данном верующим изначально, поэтому его нужно хранить. Но чуть позже апостол добавляет:

    «Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова… И Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф. 4:7, 11-13).

    Здесь уже единство предстаёт как цель, к которой движется вся церковь. Его ещё нет, и оно созидается благодаря благодати, труду апостолов, пророков, евангелистов, пастырей и учителей, и, наконец, служению всех верующих, совместно создающих Тело Христово. Путая два типа единства, мы рискуем применять неверные способы его достижения.

    Единство, которое нужно хранить, описывается вместе со «всяким смиренномудрием и кротостью, и долготерпением» и со снисхождением «друг ко другу любовью» (4:2). Это единство, проявляемое во взаимоотношениях между христианами. Оно стало возможным благодаря тому, что на кресте Христом была побеждена вражда, а все верующие были соединены во Христе «в одного нового человека» (см. 2:15-16; 3:6). (Хотя апостол описывает в послании соединение иудеев и язычником, сама идея одного тела во Христе предполагает удаление всякой вражды – национальной, культурной и социальной). Это является важным этапом исполнения Божьего плана соединить всё небесное и земное во Христе (см. 1:10-11) и служит откровением о многообразной Божьей мудрости для всей вселенной, включая и духовный мир (см. 3:10). Потому, уверовав, мы входим в единство как в особое родство в Боге со всеми другими верующими. Это осуществляется благодаря действию Святого Духа. (Несмотря на строчную букву в Синодальном переводе, 4:3 можно понять как «единство [производимое] Духом»).

    Призыв Павла к сохранению единства – это призыв жить в соответствии с тем, кто ты уже есть во Христе, отказаться от враждебности или замкнутости противоестественной для христианина, но типичной для мира, соответствовать Божьему замыслу для нас. Конечно, раздражающих черт в окружающих более чем достаточно, и сохранение любви и заботы требует постоянного смирения и терпения. Но и члены нашей поместной общины, и другие представители нашей конфессии (братства), и христиане других деноминаций близки нам во Христе. Так что у нас есть привилегия и обязанность не возводить против них стены в своём сердце, но стремиться быть полезными каждому верующему в нашего общего Господа и Спасителя, даже когда мы не видим такой же расположенности в ответ. Если мы не готовы смиренно принять эту близость, о дальнейшем нет смысла и говорить. Вне рамок отклика на Божий дар единства ничего достойного нам построить не получится.

    Однако эта смиренная близость вовсе не устраняет тот факт, что мы можем обладать очень разными взглядами. Причём некоторые вероучения других христиан нам будут казаться глупыми, а порой и катастрофичными. Впрочем, так же они могут думать о нас. Заставить всех мыслить одинаково с помощью межконфессиональных войн или внутриконфессионального / внутрицерковного административного давления – непосильное дело. Но апостол говорит в Еф. 4:13 о стоящей перед церковью задаче достигать именно единства «веры и познания Сына Божьего» (что даже глубже, чем одинаковые вероучительные формулировки или схожие церковные практики). Как этого добиться? Через духовный рост. Примечательно, что параллельно со словами о единстве указана необходимость прийти «в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (4:13); как следствие отмечено: «дабы мы не были более младенцами» (4:14); также и слово «совершенный» может применяться для описания взрослого состояния. Таким образом, единство веры является результатом взросления верующих, заключающегося в их уподоблении Христу.

    Взрослое состояние можно представить как некий центр, к которому разные верующие движутся с разных сторон из разных стартовых позиций. При нашем обращении мы все усваиваем какой-то набор представлений о Боге и христианской жизни, обусловленный личным опытом, воспитанием и образованием, взглядами окружающих людей, правильно и неправильно понятыми фрагментами Писания и другими факторами. Огромную роль здесь играет наша поместная церковь и наша конфессия. Есть кто-то подобный нам, некое наше «братство» (формально или неформально организованное). Но вокруг нас есть и множество других христиан, с иными стартовыми позициями, не похожих на нас и раздражающих нас отличительными особенностями своей веры. Можно лишь обличать, возмущаться и бороться. Однако пока мы и они не движемся к «центру», к подлинному познанию Сына Божьего, к состоянию подобия Ему, мы не будем приближаться друг к другу.

    В отношении многих проблемных задач люди любят говорить: «Начни с себя». Парадоксальным образом это особенно верно в вопросе о единстве. Первое и лучшее, что мы можем сделать для церковного единства – позаботиться о том, чтобы росли мы сами и росли те люди, которые находятся рядом с нами. Настоящее единство веры не достигается войной, оно обнаруживается в процессе христианской жизни. Неудивительно, что представители разных конфессий «со стажем» порой гораздо легче находят общий язык, чем неофиты (если, конечно, этот «стаж» не растрачен ими на нечто далёкое от познания Христа).

    Апостол Павел указывает следующие средства для нашего роста. Во-первых, благодать, как возможность, данная каждому от Бога, быть полезным для других; сравните стихи 4:7 и 16: «Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова. …из Которого всё тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви» (подробнее об этом мы писали ранее). Во-вторых, труд особых людей, данных Богом: апостолов, пророков, евангелистов, пастырей и учителей (4:11). Апостолы и пророки уже заложили основание церкви (ср. 2:20; 3:4-5), передав нам Слово Божие. На практике мы принимаем их служение для нас, изучая Писание. Евангелисты (миссионеры), пастыри и учителя в настоящее время помогают нам в познании и применении истины Писания. Их общее дело предназначено «для совершения [подготовки] «святых на дело служения, для созидания Тела Христова» (4:12; в Синодальном переводе после слова «святых» стоит лишняя запятая). Таким образом, для движения к единству веры и познания необходимо как активное наставническое служение, так и активное разнообразное служение другим, осуществляемое всеми членами церкви. Именно так мы и растём, приближаясь друг к другу в рамках поместной общины и приближаясь к другим общинам, растущим возрастом Христовым.

    Возникает вопрос: если это нормальный результат христианской жизни, почему же мы видим так мало положительных примеров единства вокруг нас? Порой кажется, что христианский мир движется ко всё большей разобщённости, а не близости. Во-первых, есть объективная сложность, связанная с тем, что в веру обращаются новые люди и создаются новые общины. Это хорошо, но одновременно это предполагает, что до самого конца в церкви будет немало тех, кто делают только первые шаги на пути к единству веры. И хорошо ещё, если эти шаги придётся совершать, имея рядом достаточно зрелых пасторов, учителей и других христиан, а не пробиваясь через всеобщую детскость и всевозможные колебания от различных «ветров учения» (ср. 4:14). Это не повод опустить руки, но причина не испытывать иллюзии, что мы увидим здесь и сейчас реализацию нашей мечты о единстве. Некоторая разобщённость стала платой за рост церкви и её проникновение в различные географические, национальные, культурные и социальные сферы, а также за ошибки и победы на длинном пути её исторического развития. (Уже в Новом Завете можно увидеть сложности, порождённые отличием христиан из иудеев и из язычников.) Таким образом, мы можем принести пользу собственной здравостью, познанием и благочестием, но окончательная победа единства – от Господа, и она будет достигнута лишь эсхатологически.

    Во-вторых, есть субъективная сложность, связанная с нежеланием учиться или даже страхом перед учёбой. В определённых христианских кругах широко распространилась идея, что «богословие разделяет». Среди, например, баптистов в России нередко можно услышать жалобы: вот раньше не было институтов и семинарий, и все мы были вместе, а теперь поделились на арминиан и кальвинистов, либералов и фундаменталистов; и вообще, «знание надмевает, а любовь назидает» (1 Кор. 8:1). Прежде всего, стоит отметить, что здесь есть подмена понятий. Когда мы говорим о том, что якобы без богословия у нас лучше получается быть вместе – речь идёт о единстве в первом смысле, то есть о единстве взаимоотношений, укоренённых во Христе и Его жертве, удаляющей грех и вражду. Христиане прошлого в страшных обстоятельствах внешней агрессии умели хранить эту близость, любить, заботиться и помогать. Нам есть чему у них учиться. Но это не отменяет необходимости движения к единству веры и познания Сына Божьего, что невозможно без богословия.

    При этом есть определённые риски. С одной стороны, не всякое богословие, действительно, хорошо. Некоторые богословские построения могут быть проявлениями «младенчества» или даже «хитрым искусством обольщения». Но наличие опасностей в этой сфере не причина отказаться от доброго плода подобия Христу, для достижения которого нужна, в том числе, и деятельность учителей-богословов. (Благомысленные верующие, конечно же, всегда будут сравнивать их слова с Писанием [ср. Деян. 17:11].) С другой стороны, даже при верном богословии порой возникает проблема метода его преподнесения. В 4:15 сказано: «…чтобы, говоря истину в любви, мы во всём возрастали в Того, Который есть Глава, Христос» (перевод п/р еп. Кассиана; Синодальный перевод здесь не очень удачен). Беда, если истина «вдалбливается» без любви. И знание может надмевать, и уверенность в обладании истиной (даже вполне обоснованная) порой воспринимается как некая индульгенция на агрессивные действия по отношению к заблуждающимся и обманывающим. (Здесь можно вспомнить образ, предложенный Григорием Померанцем: «Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое правое дело»). Это порождало и порождает немало проблем. Но их наличие не означает порочность богословия как такового. Так же как, например, существование прелюбодеяний, разводов, семейного насилия и прочих ужасов не означает порочность брака. Просто в учении важно соблюдать порядок: (1) мы храним данное Духом единство взаимоотношений в любви, и затем, (2) «говоря истину в любви», мы строим единство веры и познания Бога.

     В раздробленном христианском мире велико искушение махнуть рукой либо на проблему единства, либо на тех, кто не едины с той группой людей, к которой ты принадлежишь. Но это не Божие предназначение для нас. Важно принять ответственность. Однако она не в войне с другими конфессиями, не в поиске общих знаменателей, не в административном давлении. Она в том, чтобы «говорить истину в любви» и расти во Христе. Сложно и медленно, но именно это правильное движение к единству.