Интервью: Е.Ю. Бахмутский «Церковь должна показать кусочек неба здесь на земле»
C 29 апреля по 1 мая в Новокузнецке прошла очередная молодежная всесибирская конференция под названием «Мы вместе». Ее главным спикером выступил Евгений Бахмутский, председатель попечительского совета семинарии и пастор РБЦ. Мыслями об истории братства, созидании церкви и новом поколении христиан Евгений Юрьевич поделился в интервью.
– Ряд молодежных конференций по всей стране прошел под девизом: «Братство – это мы». Как вы считаете, в чем актуальность данной темы сегодня?
Формальный повод для такой тематики – это то, что мы празднуем 150 лет евангельско-баптистскому движению в России. В этом году движение церкви ЕХБ отмечает свой юбилей. Я думаю, что здесь Божье провидение, потому что там, где есть подлинное братство, духовное братство, настоящее братство, где есть близкие братские отношения, там присутствует Бог – значит там будет происходить и духовный, и количественный рост. Мы мечтаем, чтобы как можно больше наших соотечественников, людей, живущих в этой стране, и народы всего мира, познакомились со Христом и познали Его как Спасителя и Господа. А это значит, нужно, чтобы мы были настоящим братством. Братство будет умножаться, расширяться, прославлять Бога больше и шире. Это в его ДНК, в его сущности, в его природе. Христианская Молодежь мечтает о великом для Бога, о Духовном Пробуждении в России, а такого не случится, если не будет подлинного братства.
– Часто говорят о существовании «пропасти поколений», когда у старцев, стариц и молодежи может быть конфликт интересов. Как этого избежать, чтобы разные возраста могли вместе служить Богу?
Если мы посмотрим послание к Ефесянам 3 главу, то увидим, что у Бога в Его замысле нет конфликта поколений, напротив, каждое поколение вносит свой вклад в развитие Божьего служения в этом мире. Поэтому, если поколения за Христа, тогда они будут вместе, а если поколения за себя, за свои права, за свои интересы, предпочтения, удобства, комфорт – они всегда будут враждовать.
– Есть вопросы доктринальные, по которым христиане никак не могут достичь согласия друг с другом (к примеру, кальвинизм – арминианство). Как в таком случае иметь общение без вражды?
Когда я понимаю, что человек верит в Христа Иисуса и верит в Него именно как Спасителя и Господа своего, тогда я его принимаю, даже без спорах о мнениях, как говорит Писание. Когда уверовали язычники, конечно, иудеи, первые христиане, были смущены. Для этого даже понадобилось провести целый Собор в Иерусалиме, где они обсуждали, что делать и как поступать с обращенными язычниками. Евреи-христиане не наложили каких-то непосильных заданий, бремен на христиан-язычников, хотя, несомненно, их культуры сильно отличались друг от друга, и это видно в послании к Коринфянам, к Римлянам особенно. Если я вижу, что мы едины по причине веры во Христа, настоящей живой веры, пусть у нас есть какие-то нюансы в ее практическом выражении и даже осмыслении, тогда я могу спокойно принимать этого человека как своего брата. Когда же я начинаю думать о том, что мое восприятие всей системы богословия, системы взглядов исключительно правильное, то мало того, что я сектант в своем мышлении, так я еще буду находить не братьев, а врагов себе. Все начинается именно с моего понимания сути Евангелия.
Уверен, что одна из причин конфликтов и напряженностей связана с тем, что мы стали мало проповедовать Евангелие сами себе. Многие думают, что Евангелие нужно только для неверующих, чтобы уверовать и спастись, но ведь Евангелие нужно нам и после того, как мы обратились к Богу, для того, чтобы формировать наши отношения друг с другом, наше восприятие жизни и служения, и мира вокруг нас. Нам евангельским христианам-баптистам Господь напоминает Евангелие каждый месяц через видимые символы хлеба и вина – это напоминание нам, что мы не по своим заслугам здесь оказались, а по причине смерти Христа. Когда я смотрю через такую призму на своего брата, тогда мне его намного легче принять, полюбить. Если же я буду смотреть на него через призму своих стандартов, правил, взглядов, то у меня всегда будут проблемы с ним.
– Имея подобные доктринальные различия, возможно ли нести совместное служение на практике? Не будет ли это смущать неверующих людей, когда они видят, что у христиан различный взгляд на вероучение?
Конечно, тема хорошая, и надо понимать, что есть вопросы ключевые, в них никаких компромиссов быть не может – это вопрос Евангелия, то есть как мы спасаемся. Если мы думаем, что мы спасаемся чем-то помимо Христа (Христос плюс что-то), то это уже не Евангелие, и тогда будет довольно трудно иметь какое-либо сотрудничество, разве что какие-то социальные, какие-то недуховные вещи и можно будет сделать вместе. Это принципиальный вопрос. На кону слава и честь Христа. Вопрос подлинного спасения душ людей. Но, например, вопросы экклезиологические, какие-то элементы практики церковной, они могут отличаться, потому что здесь уже есть ответственность человека, особенность конкретной поместной церкви. На практике же, в действительности, нам всегда необходимо идти путем взаимного смирения, хотя иногда люди слишком сильно умножают, расширяют эту пропасть различий.
Допустим, если мы возьмем упомянутых кальвинистов и арминиан, например. Если они верят в Евангелие и библейские верующие, то и те, и другие найдут взаимопонимание, если же они какие-то радикалы, то ни в каком формате они не найдут общения. К сожалению, в нашей среде люди плохо понимают, что такое кальвинизм и арминиаство, и нередко это превращается в способ повесить на кого-то ярлык или подвергнуть кого-нибудь остракизму. Да, и по причине сторонних влияний, слабого богословского осмысления и знания, духовной незрелости и непросвященности – мы рассуждаем об этих вопросах не редко просто примитивно и очень плоско. Мы касаемся вопросов тайн Божьих. Необходимо хотя бы иметь смирение и осторожность в суждениях, да и любовь к братьям никак не должна угасать. Если уж мы призваны любить врагов, то братьев тем более!
Но, предположим, человек впал в грех. Его обличит и нормальный кальвинист, и нормальный арминианин. Согрешающий не захотел раскаяться и ушел из церкви, его отлучат от церкви и кальвинисты, и арминиане. Но один скажет, наверное, что вероятно тот потерял спасение. А другой – подумает, что может быть тот и не был никогда спасенным. Но практика их обличения, отлучения, молитвы и провозглашения истины будет во многом одинаковой. И даже больше – после отлучения и те, и другие будут молиться, чтобы Бог его вернул, спас, обновил и так далее. Иногда люди слишком много выдумывают и додумывают, что создает больше напряженности, чем конструктивного общения и совместного смиренного служения. Конечно, мне не хотелось бы, чтобы все воспринималось как незначительное и легкое, но все намного проще, когда мы смотрим на других через крест Христа, а не через свою правоту и самомнение. И когда неверующие увидят нашу любовь ко Христу и друг ко другу, то это и будет самым лучшим свидетельством для них, как и сказал наш Господь – «По тому узна́ют все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.» (Иоан.13:35)
– Мы поговорили о возрастных, доктринальных отличиях, но есть еще и культурные особенности. И во многих регионах есть тенденция создавать монокультурные церкви. На ваш взгляд, церковь должны быть моно- или мультикультурной?
Когда я читаю Евангелие, то вижу исключительно мультикультурную церковь. Монокультурную церковь мы видим только в Иерусалиме, потому что это был преимущественно иудейский контекст. Но даже как бы эта монокультурная церковь не была монокультурной во всем, потому что в Деяниях во второй главе о рождении Церкви написано, что пришли иудеи из разных языков, народов и культур. Они все пришли для поклонения Богу, вероятно, там даже были из боящихся Бога, возможно, были присоединившиеся язычники, которых приняли в иудейское сообщество. Поэтому иудейская церковь уже была многом мультикультурной с самого начала, и повеление Христа проповедовать Евангелие до края земли созидает мультикультурную Церковь. Мы ее видим во всей красе в книге Откровение, из всех народов и языков! Само слово «христиане» появилось как прозвище со стороны неверующих в адрес уверовавших в Антиохии, потому что сам город Антиохия была ярким примером напряженности между культурами – там был сирийский квартал, римский, греческий, иудейский, и другие, и вот люди разных культур собрались в одну церковь. И местные жители не знали, как их идентифицировать – они вроде верят в Бога иудеев, но не иудеи; они вроде греки, но есть среди них и римляне, и сирийцы. Кто они? И их прозвали христиане, потому что они были вокруг Христа.
В нашем разрозненном обществе нет более сильного примера, чем мультикультурная церковь – это же мощное свидетельство! Поэтому я не вижу смысла, в библейском понимании, создания монокультурных церквей, особенно в нашем контексте. Узбекская церковь в Узбекистане мне понятна, но узбекская церковь в Москве мне не вполне понятна. Мультикультурная церковь понятна. Я понимаю, что это чуть проще начинать работать с узбеками, создавая монокультурную церковь, но это очень сильно ущемляет Евангелие, дискредитирует Евангелие в целом. Сам Христос сделал из двух одно, Он разрушил стену (Еф.2). А мы теперь вновь строим культурные, политические, социальные и прочие стены. Зачем?! Надо учиться взаимно смиряться и покорять наши культуры культуре евангелия, так чтобы узбеки могли приходить в церковь, допустим, русскоязычную и поражаться тем, что здесь их принимают. По крайней мере, я вижу это в нашей церкви в Москве, вижуи радуюсь, как мы становимся все более мультикультурной церковью. Во многом, потому что сама Москва по себе не моноэтническая, это город-государство многих культур. Я не выступал бы категорично против монокультурной церкви, но мне кажется, что в долгосрочной перспективе это ошибочный механизм, потому что он не достигнет того эффекта, которого можно было бы достичь, повинуясь примеру первой церкви. Монокультурная церковь – это ослабление свидетельства силы Евангелия. Это, возможно, больше вера в прагматизм и культуру, чем Евангелие. В конце концов, когда мы попадем на небо, то будем все вместе. Церковь должна показать кусочек неба здесь на земле. Если мы уже разбежались по разным кельям здесь на земле, то неужели нам на небе будет комфортно вместе?! Да и второе, третье поколение монокультурной церкви в другой культуре уже будет другим. Стоило бы думать наперед. Немного более стратегически.
– Как в церкви объединить этносы без ущерба друг для друга, для своей культурной идентичности?
Это трудный процесс, но он начинает разрешаться тогда, когда на первое место мы ставим Евангелие, а не свою культуру. Когда я начинаю общаться через призму Евангелия Христа, тогда я могу искать пути коммуникации с тем братом или сестрой, которые не моей культуры. И они также будут строить коммуникацию со мной, даже несмотря на то, что у нас разные культуры. Вот этот путь взаимного смирение друг перед другом и друг ко другу по причине Христа помогает преодолевать наши культурные различия и находить те формы взаимодействия, которые понятны и приятны.
Например, мы в нашей церкви не всегда ставим крест, хотя мы христианская церковь. Почему? Потому что к нам в церковь приходит много людей из этнических мусульман, культурных мусульман, у многих из них вид креста сразу вызывает напряженность. Мы не скрываем и довольно ясно проповедуем Христа, но от некоторых атрибутов, которые сразу могут вызвать напряг, отторжение, мы можем воздержаться. Мы так же можем помолиться Богу, называя Его не только Господь, Бог, Владыка, но и Всевышний, что справедливо, есть такие тексты Писания. Мы учитываем этот контекст. Так же устраивая широкую платформу для евангелизации, особенно на такие праздники как Пасха, Рождество, мы тоже стараемся учитывать культурные, национальные особенности людей, которые приходят. Учитываем это даже, когда готовим еду – это наше служение другим культурам.
Культура любого народа не является абсолютно верной, культура нуждается сама в исцелении Евангелием, но в то же самое время многие вещи в культуре не являются грехом, а являются просто особенностями, которые дал Господь для Своей же славы. Если мы начали путь смиренного служения по причине Христа, ведущий ко кресту, Бог будет находить для этого новые возможности. Я советовал бы больше вникать в тексты Писания, где показана конфронтация между иудеями и язычниками – там находится много принципов построения взаимоотношений людей разных культур.
– У молодых людей сегодня встречается такой пробел, что, как правило, все знают каких-то зарубежных проповедников, но мало кто знает имена исторических фигур российского братства. О каких исторических личностях братства ЕХБ молодежи стоит сегодня больше узнать?
Я воспринимаю тех братьев, пионеров евангельско-баптистского движения, как своих родных братьев, по сути они были моими наставниками благодаря чтению журналов. Прежде всего я бы хотел сказать молодежи, что вам нужно стать примером для подражания! Мы не можем жить только историей, но мы должны творить историю. Но в то же самое время, если ты не понимаешь историю, не знаешь ее, ты многие вещи просто пропустишь.
Кого бы я сегодня рекомендовал? Конечно, Вильгельм Фетлер, Василий Павлов, брат Яков Винс, Одинцов, Каргель, Проханов – это были молодые люди, когда начали служение, они были очень молоды. Они оставили неплохое письменное наследие, и его можно найти и почитать. Я удивляюсь, когда читаю их, удивляюсь, насколько они были прозорливыми и глубокими христианами, настоящими сподвижниками и мудрыми духовными лидерами. Многие сегодняшние напряженности, конфликты, которые мы испытываем в нашей среде, они проходили, и у них можно найти много ответов. Сегодня, слава Богу, существует целый архив старых изданий, например журнала «Баптист», начиная с самых первых номеров. В то же самое время нет ничего плохого, чтобы мы заимствовали хорошие вещи из других стран, потому что Церковь Вселенская, и мы одна большая христианская семья. Братья тогда тоже, кстати, не боялись заимствовать – наш сборник духовных песен наполовину точно состоит из переведенных песен.
– Мультикультурный сборник?
Наше братство было очень мультикультурным! Абсолютно мультикультурным с самого начала. Посмотрите на фотографии и почитайте их статьи!
– Совсем недавно вы выпустили документальный фильм «Небесный почтальон». Откуда пришла идея снять его именно о В. Фетлере?
Идея, конечно, в моем сердце была давно. Мне хотелось показать нашей молодежи, что у нас есть настоящие герои, которым мы можем подражать, и которые были во многом предвестниками духовного пробуждения России, которого мы еще ждем. Они многое сделали и многое испытали в своей жизни. Все срослось вместе: появились операторы, появилась команда. Режиссером этого фильма был парень, которого я крестил несколько лет назад, у него настоящий талант, он загорелся этим всем! Летом мы готовимся снимать еще один фильм, я не знаю, как он будет называться, но мы хотим сделать его к Дню Рождения нашей церкви – показать, что Москва была центром духовной жизни, особенно в Советское время, настало время стать ей центром Духовного Пробуждения Россия. Мне даже самому интересно, что получится! Пожалуйста, молитесь об этом.