«Цитирование Ветхого Завета в Новом Завете» (магистерская программа)

С 16 апреля в семинарии началась двухнедельная сессия студентов – магистрантов заочной формы обучения. На первой неделе студенты прослушают курс «Использование Ветхого Завета в Новом Завете». Лекции читает проректор Павел Борисович Тогобицкий. Основная цель курса – познакомить слушателей с особенностями апостольского истолкования и применения ветхозаветных Писаний.

Цитаты из Ветхого Завета в Новом порой озадачивают. Часто кажется, что апостолы используют тексты, не заботясь об их первоначальном смысле. Например, Матфей в связи с бегством семьи Иисуса в Египет говорит: «Да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего» (Мф. 2:15). Но у пророка Осии мы читаем: «Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего» (Ос. 11:1) – воспоминание о случившимся в древности исходе Израиля. Не похоже, что Осия предсказывает судьбу Мессии. Тогда почему Матфей цитирует его?
На этот вопрос предлагается несколько возможных ответов. (1) Или, хотя сам Осия не догадывался о втором смысле своих слов, но Бог, вдохновивший его, подразумевал второе, тайное значение текста. (2) Или, хотя Осия говорил только об истории Израиля, Матфей, под водительством Бога, применил этот текст к Иисусу, создав своей цитатой новый смысл. (3) Или в контексте книги Осии эти слова относились к Израилю, но, когда они были помещены в контекст всей Библии, включающей новозаветную весть об Иисусе, они обрели дополнительное значение. (4) Или Матфей просто воспользовался одним из методов толкования писаний в иудаизме 1-го века и прямо отнёс текст к современной ситуации, не заботясь о его первоначальном контексте. Все эти довольно типичные подходы объединяет одно: смысл цитаты никак не связан с авторским замыслом Осии и не может быть извлечён из первоначального текста обычными методами толкования.
Но если апостолы находят значения, которые невозможно обнаружить с помощью анализа текста и контекста, означает ли это, что то же самое можем делать и мы? Нужно ли нам искать авторский замысел или же стоит пытаться обнаружить скрытые смыслы либо перетолковать библейские тексты на новый лад? И как при таком подходе отличить истину от собственных фантазий?
Прежде чем вступить на подобный путь, важно постараться понять логику Матфея. Так ли уж произволен был его выбор слов из книги Осии? Так ли он далёк от авторского замысла пророка, как нам показалось на первый взгляд?
Во-первых, стоит подумать, почему сам Осия вспоминает про исход из Египта. Он пророчествует во времена надвигающегося Ассирийского плена. Его поколение обречено. Но надежда не исчезла. Как Бог когда-то вывел народ из рабства, так Он поступит и ещё раз: «Вслед Господа пойдут они; как лев, Он даст глас Свой, даст глас Свой, и встрепенутся к Нему сыны с запада, встрепенутся из Египта, как птицы, и из земли Ассирийской, как голуби, и вселю их в домы их, говорит Господь» (Ос. 11:10-11). Несмотря на отступление и наказание, «обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего, и будут благоговеть пред Господом и благостью Его в последние дни» (Ос. 3:6). Исход должен повториться.
Эта надежда пронизывает всё ветхозаветное повествование. Ещё во времена первого исхода уже прозвучали предсказания и будущего плена, и возвращение народа, и даже изменения сердец возвращённых людей: «Господь Бог твой возвратит пленных твоих и умилосердится над тобою, и опять соберет тебя от всех народов, между которыми рассеет тебя Господь Бог твой. …и обрежет Господь Бог твой сердце твое и сердце потомства твоего, чтобы ты любил Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всей души твоей, дабы жить тебе» (Втор. 30:3, 6). Столетиями пророки размышляли об этих словах, и по откровению от Бога развивали и дополняли учение о новом исходе. Осия наследник данной богословской традиции. Тема выхода из Египта (прошлого и будущего) неминуемо видится ему через призму множества предшествующих пророческих текстов, к которым он присоединяет свой голос.
Мы не имеем права читать Осию без связи его слов с общей историей спасения, представленной в Ветхом Завете: от сотворения и грехопадения к призванию Авраама и завету, согласно которому в семени его благословятся все народы земли, к созданию Израиля и завету с ним, предвосхищающему и будущий плен, и возвращение, и новый завет, к Давиду и завету с ним, обещающему Царя, правящего на престоле Давида вечно. Значимо, что Матфей не процитировал книгу Исхода (хотя и мог найти там похожие слова), он процитировал Осию, ожидавшего новый исход. Матфею важно развитие концепции исхода в пророческих писаниях.
Тема плена и возвращения поддерживается и следующей «озадачивающей» цитатой в той же главе Евангелия: «Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф. 2:17-18). Избиение Иродом младенце представлено как исполнение слов пророка, который рассказывал о горе вавилонского пленения (см. Иер. 31:15). Но стоит нам посмотреть на контекст в книге Иеремии, и мы обнаружим слова надежды: «Так говорит Господь: удержи голос твой от рыдания и глаза твои от слез, ибо есть награда за труд твой, говорит Господь, и возвратятся они из земли неприятельской» (Иер. 31:16). Более того, чуть позже пророк говорит о новом завете: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской… вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом» (Иер. 31:31-33). Здесь вновь возникает тема исхода и развивается тема преображения сердца.
Когда Матфей говорит об исполнении слов Осии и Иеремии, он не имеет в виду, что те произнесли прямое предсказание о Христе, а мы наблюдаем его исполнение. В указанных текстах действительно невозможно разглядеть подобное предсказание. Матфей имеет в виду, что наконец-то начала воплощаться та надежда на возвращение, восстановление и преобразование народа, которую пророки приняли от прежних поколений, обогатили и передали дальше. Пришло время нового исхода, и Иисус будет его Моисеем. Поэтому-то, в частности, Иисус и должен отправиться в Египет. (Кстати, тема Иисуса как нового Моисея ещё более подчёркивается трагическими обстоятельствами детства обоих: как во времена рождения Моисея убивали младенцев, и он единственный был спасён, так и во времена Иисуса.)
Увидев непонятную цитату, нам легко обвинить Матфея в том, что он произвольно приписал словам смысл, отличающийся от авторского. Нам также легко списать все расхождения на тайный Божий замысел. Гораздо больше усилий требуется, чтобы понять логику апостола, избравшего определённые пророческие тексты. Но если мы увидим, что цитирование – это не использование приведённых слов ради них самих (как часто делается в современных работах), но отсылка к многовековой богословской традиции, когда пророки осмысливали и развивали учение о Божьем замысле, мы поймем, что слова Осии и Иеремии чрезвычайно уместны в тексте Матфея. Они позволяют глубже понять его представления о спасительном действии Бога.
Нам нужно осознать, что пророческое учение глубже и полнее, чем мы привыкли себе представлять, а апостольское цитирование пророков гораздо точнее и уместнее, чем кажется на первый взгляд. Наше смущение от новозаветных цитат, как правило, результат нашего плохого знания ветхозаветного богословия и нашего неумения понять логику апостолов, пропитанных этим богословием. Но серьезное размышление над развитием пророческой мысли и её продолжением в апостольских текстах приносит глубокое знание истины, радость и преклонение перед замыслом нашего Бога.